Разломанный надвое

  • 16.09.2017
  • 4022

  • Кино

«Гранатовый сад» - история и впрямь подсмотренная в замочную скважину. О происходящем за высоким забором частного сельского дома. Вот не случалось с вами такого? – кто-то из знакомых рассказал какую-то неприятную и шокирующую правду о ваших соседях, и вы вроде знаете их сто лет, но о таком… даже в страшном сне не приснится.  

Несмотря на то, что работа над фильмом была закончена этой весной, картина азербайджанского режиссера уже имеет успешную фестивальную историю – она приняла участие в программе Международного фестиваля в Карловых Варах, а также стала одним из победителей XIII Международного кинофестиваля «Евразия» в Киргизии. Здесь азербайджанский актер Курбан Исмайлов стал обладателем приза за «Лучшую мужскую роль» фестиваля, а сама картина получила Специальный приз от жюри кинофестиваля.  

Сценарий имеет явные переклички с «Вишневом садом» Чехова, но это не передергивание сюжета известной драмы, а чистое переосмысление великой пьесы. 

Впрочем, никакого кардинального сходства с чеховском сюжетом тут и нет. Общее лишь в глобальной метафоре – если у Чехова сад вишневый, то в азербайджанском прочтение сад соответственно гранатовый. А если сад есть – значит он, наверняка, выступит метафорический жертвой сюжета. 

Тема роковой «кровавости» плода также по-прежнему в силе. Во всем остальном, перипетии истории разнятся как пароход и шхуна – драма «Гранатового сада» поднимает вопросы исключительно современного характера, проблемы азербайджанской глубинки, где чуть ли не каждый третий может оказаться годным типажом этой драмы. И ценность этого фильма именно в его эпохальной актуальности для азербайджанского общества. 

Одна из самых интересных особенностей режиссерского взгляда «Гранатового сада» – это тенденция к авторскому минимализму, сдержанной и аскетичной подачи сюжета, без особых лирических отступлений, в ключе художественного авторского кино, где режиссер имеет особое право не беспокоиться за нервы и внимание зрителя: не нравится – не смотри, надоело – выйди. 

Сквозь этот сюжетный и визуальный минимализм во внешний мир, как сквозь затвор диафрагмы, просачивается особое настроение картины, ее внутренняя композиционность. Она выражена в скупых взглядах и фразах главных героев, в движение камеры, созерцающей и в то же время как бы подсматривающей за героями…

В целом, девяносто процентов действий фильма происходит на территории деревенского дома и сада, где живут и общаются друг с другом трое членов семьи – дед Шамиль (Курбан Исмайлов), невестка Сара (Илаха Гасанова) и ее сын Джалал (Гасан Агаев). Не хватает только четвертого – сына деда Шамиля и отца семейства Габиля (Фархад Самими). Не хватает давно – Габиль немалое количество лет находится на заработках в России, а его сын уже и подзабыл как выглядит папа. Впрочем, скоро появится и он – и в семье на время словно воцарится идиллия. Хотя адаптация мальчика Джалала и матери Сары к подзабытому образу отца и мужа происходит поэтапно и не сразу. Однако, если поначалу отношения между родственниками натянуты и условны, то скоро дойдет и до момента искреннего разговора с сыном и сцены близости с женой на чердаке семейного дома.  Последний эпизод, такой «клубнично-экзотичный» по характеру для нашего национального кино, подан весьма художественно, и даже плоды гранаты, случайно оказавшиеся в порыве страсти в руках у героини, выглядят не наигранным, а естественным символом сцены. 


 
Впрочем, в воздухе, в прямом и переносном смысле, пахнет грозой. Лето закончилось, заканчивается и период межсезонья в гранатовом раю. А Габиль что-то не договаривает членам своей семьи – это ощущают и его отец, и супруга. Тут надо отдать должное блистательной игре всей четверке актеров – каждому из них удалось создать некое внутрикадровое напряжение, притягивающее зрительский взгляд к экрану. 

Курбан Исмайлов так виртуозно «красноречив» своей игрой в сценах без слов. Сам фильм еще и по-своему состоянию близок к пластическому театру, где доминируют не слово, а взгляды и жесты героев. Что более чем характерно для нашего общества – мы редко говорим, то, что думаем. И скорее промолчим в силу условностей восточного менталитета. Не в этом ли главная боль и трагедия героев картины? Есть ощущение, что режиссер намекает и на это тоже.


 
Недосказанность, игра в социальные роли, характерны и амплуа героини Илахи Гасановой. А впрочем, о чем говорить ей со своим свекром, который и сам не уверен ни в завтрашнем дне, ни в собственном сыне, который является моральным «иностранцем» для своих же родственников? 

 

Сара же целиком обращена внутрь себя, ее типаж – маска, персонаж – собирательный шаблон из образов тысячи женщин, терпеливо ждущих своих мужей с просторов необъятной страны-соседа и тихо ломающих себя в этой атмосфере неуверенности и страха от неустойчивого быта. 

Одни из немногих позитивных по настроению эпизодов, происходят также на чердаке семейного дома, где дед и внук укладывают на крышу черепицу, общаются друг друга, разглядывая попутно с высоты ландшафт «гранатового рая». Актерский дуэт в лице Курбана Исмайлова и юного Гасана Агаева очень хорош и неподдельно натурален. Безусловно, стоит должное отдать игре самого младшего члена актерской труппы «Гранатового сада», который так убедителен в кадре на всем протяжение фильма. 


 
Сцены на чердаке символичны не менее, чем многие другие знаковые сцены в фильме – ведь все самое сокровенное происходит с героями именно там - чердак выступает как некий образ личного пространства и искренней близости, в то время как жилое пространство дома и сада – некая метафора общества, где все на виду, фальшиво и на показ. Это мысль, метафорическая находка, поднимает драматургию картины на некую особую высоту.      

Развязка достаточно резка и неожиданна для зрителя – даже неспешный ритм картины словно протестует против такого расклада. Выясняется, что Габиль приехал домой только для того, чтобы забрать деньги от продажи гранатового сада и сбежать вместе с ними. Все ради своей новой семьи, проживающей в России. Вот там, судя по-всему, у него все гладко и связно: дочка ждет и любит своего отца, а гражданская жена действительно радует душу нашего героя. 

«Картинка», визуальный ряд фильма чрезвычайно интересен, хотя к нему есть ряд вопросов. Если постсоветское азербайджанское кино отличалось «дерганным» монтажом и малохудожественными средними и крупными планами, в «Гранатовом саду» все иначе. Налицо смена эстетического взгляда и подхода в драматургии кадра. 

Режиссер Ильгар Наджаф практически оказался от крупных планов, не только лиц, но и даже предметов, в том числе классической «восьмерки», вместо этого и как правило в фильме преобладают общий панорамный «средний», однако тут есть некая хитринка – в рамках «среднего» персонаж может оказаться на переднем плане кадра, что вообще-то и заменяет искомый «крупный». Хотя и тут есть пару исключений. 


 
Эстетического шока такой подход не вызывает, в целом художественность кадра, напротив, приобретает, свою, авторскую глубину (тем более, что первая попытка вести повествование в фокусе «среднего плана», разбивая классические шаблоны, уже имела место в фильме «Занавес») тут как бы читается отчетливый посыл режиссера, примерно звучащий как: «здесь и так много интересного, чтобы еще зацикливаться на «крупных», однако этот подход имеет и свои минусы – иногда, по ощущениям, он делает такие планы однотипными по характеру. 

Хотя с другой стороны, ландшафты села Быгыр, где проходили съемки, и обстановка дома и сада, наполненного разнообразными предметами и утварью, весьма интересны для кинематографического взгляда и зрителя. 


 
Режиссер, пожалуй, впервые в азербайджанском кино, задался целью, наполнить весь формат кинокадра художественным действием. И если в правом углу экрана героиня, скажем, вешает белье в саду, то в левом – ее свекр может попивать чаек под сенью гранатовых деревьев и делать что-то еще. Уже нет привычного сосредоточения на смысловом центре кадра - их тут несколько и все действия происходят параллельно. 


 
Почерк воспроизведения кадра не всегда смотрится сбалансированно, хотя в его подаче безусловно есть некий алгоритм, свое режиссерское видение: темпо-ритм изображения характерен двумя крайними позициями – либо совершенно статичным, либо динамичным, где камера, порой, достаточно резво снимается с места и движется вслед вектору действия. Этот темпо-ритм, видимо, заменяет медленные наезды и отъезды, так привычные в психологическом авторском кино – их режиссер применяет крайне редко, использовав в качества художественного баланса и другой стилистический прием - движение в сторону от эпицентра действия и фокусирование на каком-нибудь знаковом объекте ландшафта как окончательной точке смыслового и кадрового действия. Так очень впечатляющи выглядит кадр с проросшим сквозь остов автомобиля стволом гранатового древа (некая отсылка к фильмографии Тарковского) и ряд других. 



Впечатляют знаковые ракурсы картины – их действительно немного, но этот стиль диктует минималистический почерк монтажа. В частности, харизматично выглядит кольцевая композиция картины с приемом «зеркального отображения»; если первый кадр фильма начинается с отъезда камеры от лица Джалала вглубь интерьерной композиции (в данном случае мальчик находится на приеме у офтальмолога), то последний кадр заканчивается в том же медицинском кабинете, «наездом» камеры на лицо мальчика и цветы граната за окном. Если принять во внимание, тот факт, что сын главного героя, согласно диагнозу врача, имеет редкий дефект зрения (он не отличает красный цвет от черного), и в конце мы видим цветы граната его глазами, композиционная мысль режиссера приобретает особое драматургическое звучание.

Впрочем, потенциал этого изящного художественного приема настолько высок, что он нашел свое разное прочтение и даже после выхода картины. И если в фестивальных копиях картины, которые нам посчастливилось увидеть, медик констатирует, что мальчик приобрел неизлечимый дальтонизм на красный и мы наблюдаем цветы граната глазами юного героя - в черном цвете, то в азербайджанской версии картины врач отмечает успешный исход лечения Джалала и цветы граната предстают для зрителей почему-то в красных тонах - вот такая вот своеобразная попытка как-то скрасить мрачный финал картины и обозначить пути выхода для потерявших надежду жителей азербайджанских глубинки. Тут, как говорится, «ноу комментс».  

Вадим Мансуров.              

Кинокартина произведена киностудией "Азербайджанфильм" и кинокомпанией "Buta Film". 
Режиссер – Ильгар Наджаф, авторы сценария фильма - Асиф Рустамов, Ильгар Наджаф и Ролаф Ян Миннебоо, оператор-постановщик - Айхан Салар, художник-постановщик - Рафиг Насиров, композитор – Фируддин Аллахверди, исполнительный продюсер - Акиф Алиев, продюсер - Ильгар Наджаф. Роли исполняют: Гурбан Исмаилов, Илаха Гасанова, Фархад Самими, Гасан Агаев, Ровшан Керимдухт и другие.



Все статьи
В Высшей женской лиге АФФА «Баку Джуниорс» победила команду «Аран» из Агджабеди со счетом 52-0.

Клуб «Баку Джуниорс», спонсируемый компанией Tripsome, является одним из клубов, играющих на чемпионство в Высшей женской лиге в этом году.

Tripsome получила первую венчурную инвестицию от Caucasus Ventures

Компания Tripsome приступила к проведению предварительного раунда для инвесторов под руководством Caucasus Ventures в размере 300 000 долларов США.

Студенты УФАЗ приняли участие в полетах, организованных Национальным центром космических исследований Франции.

Омар Нурузаде, Гюляр Исмаилова, Санан Чахаркаме, Араз Шафиев и Эмин Халифаев квалифицировались на этот полет как победители международного космического хакатона «Act in Space».

Baku Piano Festival 2023 завершился атмосферным концертом бразильских виртуозов Hamilton de Holanda Trio

На концерте гвоздем программы стали произведения легендарного бразильского композитора Антониу Жобима. В конце концерта под овации публики стоя музыканты сыграли на бис. Этот вечер стал достойным завершением фестиваля.